Долгое время считалось, что ребенок «частного землемера Василия Алексеева Курчатова и его законной жены Марии Васильевой» родился 30 декабря 1902 года (12 января 1903 года по новому стилю). Так гласила и семейная легенда, ибо младший брат Курчатова, радиохимик Борис Курчатов, вспоминал: «Игорь родился 30 декабря 1902 г. по старому стилю. Записан же родившимся 8 января 1903 г., потому, что в приходе окончились бланки».
Однако, в 2015 году известным челябинским краеведом и историком Николаем Александровичем Антипиным в фондах ГУ ОГАЧО была найдена метрическая книга Симского завода Уфимского уезда Уфимской губернии за 1903 год, в которой есть найдена запись о рождении и крещении Курчатова. Родился он 8 января (то есть — 21 по нашему стилю), а крещен в Дмитриевской церкви Симского завода — 12-го (25-го).
«Частный землемер» был не самым простым человеком — Василий Курчатов был почетным гражданином города Сим (сейчас это не Уфимская губерния, а Ашинский район Челябинской области), а затем работал в Симбирской губернии (Ульяновская область) и Таврической губернии (понятно где). В более теплые края семью заставила переехать болезнь сестры Игоря, Антонины. Именно там, в Симферополе, началась учеба Курчатова.
Он поступил в Симферопольскую мужскую гимназию, которую окончил с отличием. Правда, в условиях гражданской войны золотую медаль юноше не дали. Высшее образование Курчатов тоже начал в Крыму: в 1920 году поступил в Таврический университет, основанный за два года до того, а вот досрочно оканчивал он уже университет Крымский — к тому времени его успели переименовать. И, несмотря на нужду, он в 1923 году все же отправляется учиться дальше — в Петроград, сразу на третий курс Политехнического института — почему-то на кораблестроительный факультет, при этом — просто для того, чтобы иметь хоть какие-то средства к существованию — параллельно устраивается на работу в Слуцке (Павловск ныне) в Магнитометеорологическую обсерваторию.
Курчатов работает наблюдателем в «электрическом павильоне», где он делает первое в своей жизни самостоятельное исследование и публикует его – об альфа-радиоактивности снега. В 1902 году Чарльз Вильсон обнаружил радиоактивность дождя, и было интересно измерить такую же радиоактивность снега. При этом в своей работе юный ученый нещадно критикует своих предшественников (кроме Вильсона) и указывает на серьезные методические ошибки. И все же, при всех задатках, метеорологом Игорь Васильевич не стал. В 1925 году 22-летнего ученого замечает Абрам Иоффе и приглашает его к себе в ЛФТИ – знаменитый питерский Физтех.
Следующие восемь лет работы Курчатова будут лежать в области физики твердого тела. Конкретно — в области сегнетоэлектриков (они же ферроэлектрики), материалов, обладающих спонтанной поляризацией, которую можно изменить при помощи внешнего электромагнитного поля. Сам эффект был открыт всего пять лет назад, Джозефом Валасеком у сегнетовой соли (отсюда и название) — но за восемь лет Курчатов не только расширил количество сегнетоэлектриков с одного-единственного до новых групп этих соединений, но и предложил научное объяснение этому эффекту — в 1933 году вышла важная публикация исследователя по этой теме. В принципе, и этого открытия было бы достаточно, чтобы оставить свое имя в науке. Однако Курчатов меняет тему, возглавляя совершенно новое направление — ядерную физику.
Проходит несколько лет — и новое важное открытие, уже в этой области. Вместе с братом Борисом и другими исследователями он открывает изомерию атомных ядер, а в его лаборатории в 1940 году Георгий Флеров открывает спонтанное деление ядра урана-238. Это открытия Нобелевского уровня, и если бы Игорь Васильевич продолжил заниматься чистой наукой, то кто знает, кто знает… Недаром еще до войны у Курчатова появляется первое прозвище — Генерал. Второму тогда было взяться неоткуда: «Борода» появится в 1942 году — сначала Курчатов болел и оброс, потом пообещал побриться после Победы, а потом прозвище прилипло, а какой Борода без бороды…
Однако началась война — и сначала Курчатов порывался пойти на фронт, но затем его все-таки уговорили заняться наукой на благо армии. Хорошо описаны и работы его по размагничиванию кораблей Черноморского флота, и работы по физике брони… Но главное — в очень трудный период для страны он находит энергию, аргументы и облекает их в нужную форму для того, чтобы убедить руководство страны начать масштабные работы по атомной энергии. И не просто убедить, но и взять на себя ответственность за все — и за работы, и за результат.
Видимо, эта огромная личная энергия, научная интуиция, широкий кругозор и привели к тому, что Курчатов возглавил атомный проект и привел его к успеху по всему фронту работ — а это далеко не только атомная и водородная бомбы. Это и атомные подлодки и ледоколы, и атомные электростанции, и первые работы по управляемому термоядерному синтезу, это и созданный при его непосредственном участии ОИЯИ в Дубне… И тут мы не должны забывать, что Курчатов защищал генетику во время гонений на нее (а потом и поспособствовал падению Лысенко), а когда к нему отправили на рецензию статью с разгромом «буржуазной» теории относительности, готовящуюся к выходу в «Правде» (с последующим разгромом теоретической физики в стране), он передал одно предложение: если статья права, то наш атомный проект можно закрывать. Статья не вышла, а работы продолжились.
Количество дел, идей, людей, которых держал в уме этот потрясающий человек, жизнь которого оборвалась из-за обычного тромба в 57 лет — поражает. И показывает, какой титанический труд и какие душевные силы лежат за скупыми двумя словами в биографии: «организатор науки».
